"Сегодня мы живем завтра"
И я плакала. Плакала от бесконечной жалости к себе… Жалость к другим, думала я, уже изжита, а вот с собою было тяжелее – никак она не убивалась – чем только ни пыталась её травить – живучая! И так всегда выходило: вот, плачет человек, а отчего же он плачет? Сочувствует? Сопереживает? А может, ему себя жаль, что он оказался впутанным в какую-то нелепую историю, что его нагрузили невыносимым грузом чужого горя, что у других плохо, - а стало быть, он может просто испугаться, что и он под богом ходит – и его может ни миновать та же участь…. Почему же люди плачут? Как иногда сладко пожалеть себя, вытравить горючими слезами тревогу или же насытиться её доверху, забыться или же не давать покоя и помнить, каждое мгновение все помнить…
А «мужчины не плачут, мужчины огорчаются»! С детства привыкла к этому тезису. Никогда не видела папиных слёз… и брат никогда не плакал… вообще мужчины рядом со мной были сильными и мужественными /я о мужчинах, попадались и ничтожества, недостойные называться мужчинами, но так… эпизодически… и если и соприкасаясь со мной, то лишь на миг… и вообще… бог миловал…/, а слёзы это для девчонок! Я – девочка, мне можно, но только иногда, очень редко… Когда увидела впервые слёзы на его лице почувствовала нечто… близкое к изумлению и даже презрению, наверное… а как же «мужчины не плачут…»? А где мужественность? А как это? Да, плакать – это ничего, можно, иногда, очень редко… Эх, стереотипы, мать вашу… И всё же… мужчины не плачут!
Кот же умел разговаривать, утешать. Добрый такой кот, как социальный работник, только свой, родной. Однако всё больше молчал, иногда из участия, иногда из снисходительности, иногда из сочувствия, иногда из жалости, а иногда просто не знал, что сказать – ободряюще тыкался мордой в лицо, смотрел в глаза, ждал продолжения – в общем, друг – он и есть друг! Впрочем, бывали редкие моменты, когда он заводил долгие монологи, порой прерывавшиеся пинком моей ноги или полетевшим в него башмаком. Обижался он недолго – понимал, что хорош совет, когда его спросят, а изнуряющие нравоучения более чем тщетны. От невысказанного он становился всё более степенным и недоступным, с аристократическим презрением взирал на мир, но всё же оставался моим. Коты они тоже мужчины…
А «мужчины не плачут, мужчины огорчаются»! С детства привыкла к этому тезису. Никогда не видела папиных слёз… и брат никогда не плакал… вообще мужчины рядом со мной были сильными и мужественными /я о мужчинах, попадались и ничтожества, недостойные называться мужчинами, но так… эпизодически… и если и соприкасаясь со мной, то лишь на миг… и вообще… бог миловал…/, а слёзы это для девчонок! Я – девочка, мне можно, но только иногда, очень редко… Когда увидела впервые слёзы на его лице почувствовала нечто… близкое к изумлению и даже презрению, наверное… а как же «мужчины не плачут…»? А где мужественность? А как это? Да, плакать – это ничего, можно, иногда, очень редко… Эх, стереотипы, мать вашу… И всё же… мужчины не плачут!
Кот же умел разговаривать, утешать. Добрый такой кот, как социальный работник, только свой, родной. Однако всё больше молчал, иногда из участия, иногда из снисходительности, иногда из сочувствия, иногда из жалости, а иногда просто не знал, что сказать – ободряюще тыкался мордой в лицо, смотрел в глаза, ждал продолжения – в общем, друг – он и есть друг! Впрочем, бывали редкие моменты, когда он заводил долгие монологи, порой прерывавшиеся пинком моей ноги или полетевшим в него башмаком. Обижался он недолго – понимал, что хорош совет, когда его спросят, а изнуряющие нравоучения более чем тщетны. От невысказанного он становился всё более степенным и недоступным, с аристократическим презрением взирал на мир, но всё же оставался моим. Коты они тоже мужчины…
